Неточные совпадения
— Стрела бежит, огнем палит, смрадом-дымом душит. Увидите
меч огненный, услышите голос архангельский… горю!
— Но, государи мои, — продолжал он, выпустив, вместе с глубоким вздохом, густую струю табачного
дыму, — я не
смею взять на себя столь великую ответственность, когда дело идет о безопасности вверенных мне провинций ее императорским величеством, всемилостивейшей моею государыней. Итак, я соглашаюсь с большинством голосов, которое решило, что всего благоразумнее и безопаснее внутри города ожидать осады, а нападения неприятеля силой артиллерии и (буде окажется возможным) вылазками — отражать.
Клим
заметил, что знаток обязанностей интеллигенции никогда не ест хлебного мякиша, а только корки, не любит табачного
дыма, а водку пьет, не скрывая отвращения к ней и как бы только по обязанности.
Он замолчал, отмахиваясь от
дыма, потом
заметил...
Подавая ей портсигар, Самгин
заметил, что рука его дрожит. В нем разрасталось негодование против этой непонятно маскированной женщины. Сейчас он скажет ей кое-что по поводу идиотских «Размышлений» и этой операции с документами. Но Марина опередила его намерение. Закурив, выдувая в потолок струю
дыма и следя за ним, она заговорила вполголоса, медленно...
Борис уже не смотрел перед собой, а чутко
замечал, как картина эта повторяется у него в голове; как там расположились горы, попала ли туда вон избушка, из которой валил
дым; поверял и видел, что и
мели там, и паруса белеют.
Точно сговорившись, мы сделали в воздух два выстрела, затем бросились к огню и стали бросать в него водоросли. От костра поднялся белый
дым. «Грозный» издал несколько пронзительных свистков и повернул в нашу сторону. Нас
заметили… Сразу точно гора свалилась с плеч. Мы оба повеселели.
И пошла по горам потеха, и запировал пир: гуляют
мечи, летают пули, ржут и топочут кони. От крику безумеет голова; от
дыму слепнут очи. Все перемешалось. Но козак чует, где друг, где недруг; прошумит ли пуля — валится лихой седок с коня; свистнет сабля — катится по земле голова, бормоча языком несвязные речи.
Утренний полусвет, водянистый и сонный, наполнил комнату сквозь щели ставен. Слабыми струйками курились потушенные фитили свечей. Слоистыми голубыми пеленами колыхался табачный
дым, но солнечный луч, прорезавшийся сквозь сердцеобразную выемку в ставне, пронизал кабинет вкось веселым, пыльным, золотым
мечом и жидким горячим золотом расплескался на обоях стены.
Угомонившись от рассказов, я
заметил, что перед матерью был разведен небольшой огонь и курились две-три головешки,
дым от которых прямо шел на нее.
Среди плавающих облаков
дыма я
заметил несколько физиономий, несомненно принадлежащих тузам финансового мира, — физиономий, по носам которых можно было безошибочно заключить о восточном их происхождении.
Худощавый лакей генеральши стоял, прислонясь к стене, и с самым грустным выражением в лице глядел на толпу, между тем как молоденький предводительский лакей курил окурок сигары, отворачиваясь каждый раз выпущать
дым в угол, из опасения, чтоб не
заметили господа.
Хватимся и ахнем: «Ах,
мол, как бы нам с нею познакомиться!» А нескладные денщики что могут на сие ответить кроме того, что,
мол, «
дымом пахнет».
Говорит, что был-де будто один какой-то офицер, который, вступив на походе в одну квартиру,
заметил по соседству с собою замечательную красавицу и, пленясь ее видом, тотчас же, по своему полковому обычаю, позвал денщика и говорит: «Как бы, братец, мне с сею красавицей познакомиться?» А денщик помялся на месте и, как ставил в эту пору самовар, вдруг восклицает: «
Дымом пахнет!» Офицер вскочил и бросился в комнату к сей прелестнице, говоря: «Ай, сударыня, у вас
дымом пахнет, и я пришел вас с вашею красотой спасти от пламени пожара», и таким образом с нею познакомился, а денщика одарил и напоил водкой.
Дыма ловил на лету все, что
замечал в новом месте, и потому, обдумав не совсем понятные слова Борка, покосился на лежавшего господина и сказал...
Передонов не испытывал стыда, когда рассказывал, будто бы княгиня платила ему. Володин был доверенным слушателем и не
замечал нелепостей и противоречий в его рассказах. Рутилов возражал, но думал, что без огня
дыма не бывает: что-то, думал он, было между Передоновым и княгинею.
Заметя, что хозяйка внимательно прислушивается к его словам, он почувствовал себя так же просто и свободно, как в добрые часу наедине с Евгенией, когда забывал, что она женщина. Сидели в тени двух огромных лип, их густые ветви покрывали зелёным навесом почти весь небольшой сад, и закопчённое
дымом небо было не видно сквозь полог листвы.
Улан курил трубку, мы с Костыгой табачок костромской понюхивали, а раскольник Кузьмич сторонился
дыму от трубки: «нечистому ладан возжигаешь», — говорил Улану, а нам
замечал, что табак — сатанинское зелье, за которое нюхарям на том свете дьяволы ноздри повыжгут, и что этого зелья даже пес не нюхает…
От того ли посвисту сыр-бор преклоняется и лист с деревьев осыпается; он бьет коня по крутым ребрам; богатырский конь разъяряется,
мечет из-под копыт по сенной копне; бежит в поля, земля дрожит, изо рта пламя пышет, из ноздрей
дым столбом.
А
Дымов, как ни в чем не бывало, уже не
замечал Егорушки, а плыл к Кирюхе и кричал...
Сверкая медью, пароход ласково и быстро прижимался всё ближе к берегу, стало видно черные стены
мола, из-за них в небо поднимались сотни мачт, кое-где неподвижно висели яркие лоскутья флагов, черный
дым таял в воздухе, доносился запах масла, угольной пыли, шум работ в гавани и сложный гул большого города.
Поздней осенью она опять вернется и опять будет стоять в уголку, в накуренной комнате, и ее лицо с пепельными волосами, закрывающими часть лба и маленькие уши (я это успел
заметить), будет светить мне сквозь табачный
дым и шумные споры. И я представлял себе, как она опять протянет мне руку, скажет «здравствуйте» и назовет мою фамилию. И я непременно при случае спрошу у нее, что она видела на Волге…
И захваченные волной, ослепшие в
дыму пожаров, не
замечали они, ни Саша, ни Колесников, того, что уже виделось ясно, отовсюду выпирало своими острыми краями: в себе самой истощалась явно народная ярость, лишенная надежд и смысла, дотла, вместе с пожарами, выгорала душа, и мертвый пепел, серый и холодный, мертво глядел из глаз, над которыми еще круглились яростные брови.
Но что же! он ее увидел 6 лет спустя… увы! она сделалась дюжей толстой бабою, он видел, как она колотила слюнявых ребят,
мела избу, бранила пьяного мужа самыми отвратительными речами… очарование разлетелось как
дым; настоящее отравило прелесть минувшего, с этих пор он не мог вообразить Анюту, иначе как рядом с этой отвратительной женщиной, он должен был изгладить из своей памяти как умершую эту живую, черноглазую, чернобровую девочку… и принес эту жертву своему самолюбию, почти безо всякого сожаления.
Они усердно салютовали друг друга залпами табачного
дыма, и государь так был озадачен нечаянным ходом своего противника, что не
заметил Корсакова, как он около их ни вертелся.
Потом, в комнате, закурив трубку, прислонясь широкой спиною к печке и прищурив глаза, он пускал струйки
дыма в бороду себе и, медленно составляя слова в простую, ясную речь, говорил, что давно уже
заметил, как бесполезно трачу я годы юности.
И начал он мне угрожать гневом божиим и
местью его, — начал говорить тихим голосом; говорит и весь вздрагивает, ряса словно ручьями течёт с него и
дымом зелёным вьется. Встаёт господь предо мною грозен и суров, ликом — тёмен, сердцем — гневен, милосердием скуп и жестокостью подобен иегове, богу древлему.
Вспыхнуло сердце у меня, вижу бога врагом себе, будь камень в руке у меня —
метнул бы его в небо. Гляжу, как воровской мой труд
дымом и пеплом по земле идёт, сам весь пылаю вместе с ним и говорю...
Вдруг взметнётся
дымом некая догадка или намёк, всё собою покроет, всё опустошит, и в душе, как в поле зимой, пусто, холодно. Тогда я не
смел дотронуться словами до этой мысли, но, хотя она и не вставала предо мной одетая в слова, — силу её чувствовал я и боялся, как малый ребёнок темноты. Вскочу на ноги, затороплюсь домой, соберу снасти свои и пойду быстро да песни пою, чтобы оттолкнуть себя в сторону от немощного страха своего.
Кто
смеет это говорить? Его
Весь Углич мертвым видел! Ошибиться
Не мог никто! Клешнин и Шуйский, оба
Его в соборе видели! Нет, нет,
То слух пустой; рассеется он скоро,
Как ветром
дым. Но злостным на меня
Я вижу умысел. Опять в том деле
Меня винят. Забытую ту ложь
Из пыли кто-то выкопал, чтоб ею
Ко мне любовь Русии подорвать!
У чорта кончик хвоста так резво забегал по плотине, что даже Харько
заметил. Он выпустил клуб
дыму прямо чорту в лицо и будто нечаянно прищемил хвост ногою. Чорт подпрыгнул и завизжал, как здоровая собака: оба испугались, у обоих раскрылись глаза, и оба стояли с полминуты, глядя друг на друга и не говоря ни одного слова.
Англичанин все это выслушал и выгнал Севастьяна, как и нас, и нет от него никакого дальше решения, и сидим мы, милостивые государи, над рекою, яко враны на нырище, и не знаем, вполне ли отчаиваться или еще чего ожидать, но идти к англичанину уже не
смеем, а к тому же и погода стала опять единохарактерна нам: спустилась ужасная оттепель, и засеял дождь, небо среди дня все яко
дым коптильный, а ночи темнеющие, даже Еспер-звезда, которая в декабре с тверди небесной не сходит, и та скрылась и ни разу не выглянет…
— Очень понятно! Во-первых, она курит. Во-вторых, она по уши была влюблена в Кляузова. Он отверг ее любовь для какой-нибудь Акульки.
Месть. Теперь я вспоминаю, как однажды застал их в кухне за ширмой. Она клялась ему, а он курил ее папиросу и пускал ей
дым в лицо. Но, однако, поедемте… Скорее, а то уже темнеет… Поедемте!
Лубянская не
посмела отказаться от предложенного курева и морщась стала втягивать в себя струю крепкого
дыма. Полояров глядел на нее забавляючись и самодовольно улыбался.
28-го же мая по Апраксину переулку, в доме Трифонова, в два с половиной часа пополудни показался
дым из дровяного сарая, прилегавшего задней стеной к рядам Толкучего рынка. По осмотре сарая, оказалась в нем тлевшая подброшенная («вероятно с умыслом», как
замечает полицейская газета) пакля, которая и была тотчас потушена. После этого среди Апраксина двора, в промежуток двух часов времени, два раза тушили пуки хлопка и пакли, пропитанные смолою.
Полуобнаженные женщины в длинных рубахах, с расстегнутыми воротниками и лицами, размазанными
мелом, кирпичом и сажей; густой желто-сизый
дым пылающих головней и красных угольев, светящих из чугунков и корчажек, с которыми огромная толпа мужиков ворвалась в дом, и среди этого
дыма коровий череп на шесте, неизвестно для чего сюда попавший, и тощая вдова в саване и с глазами без век; а на земле труп с распростертыми окоченевшими руками, и тут же суетящиеся и не знающие, что делать, гости.
Он смотрел в окно, как по туманному небу тянулся
дым из фабричных труб, и думал: везде кругом — заводы, фабрики, мастерские без числа, в них работают десятки тысяч людей; и все эти люди живут лишь одною мыслью, одною целью — побольше заработать себе, и нет им заботы до всех, кто кругом; робкие и алчные, не способные ни на какое смелое дело, они вот так же, как сейчас вокруг него, будут шутить и смеяться, не желая
замечать творящихся вокруг обид и несправедливостей.
Чикин нагнулся к огню, достал палочкой уголек, наложил его на трубку, и молча, как будто не
замечая возбужденного в слушателях молчаливого любопытства, долго раскуривал свои корешки. Когда наконец он набрался достаточно
дыму, сбросил уголек, сдвинул еще более назад свою шапочку и, подергиваясь и слегка улыбаясь, продолжал...
Она
заметила, что муж сделал мимовольное движение плечами и пустил сразу длинную струю
дыма.
Керосинка без стекла тускло горела на столе,
дым коптящею, шевелящеюся струйкою поднимался к потолку. По стенам тянулись серые тени. За закоптелою печкою шевелилась густая темнота. И из темноты, казалось мне пристально смотрит в избу мрачный, беспощадный дух дома. Он
намечает к смерти ставшую ему ненужною старуху; как огромный паук, невидимою паутиною крепко опутывает покорно опущенные плечи девушки…
Через самое малое время, сколько надо было человеку не франту одеться, растворяется дверь, и в наше облако
дыма входит очень приличный на вид, высокий, статный, пожилых лет незнакомец — в штатском платье, но манера держаться военная и даже, можно сказать, этакая… гвардейская, как тогда было в моде, — то есть
смело и самоуверенно, но с ленивой грацией равнодушного пресыщения.
— Ну-ка, старина, — что-то сон не берет, — порасскажи-ка нам теперь о дворе вашего великого князя, — сказал Захарий. — О прошлых делах не так любопытно слушать, как о тех, с которыми время идет рядышком. Ты же о чем-то давеча заговорил, будто иную весть не проглотишь. Не бойся, говори
смело, мы верные слуги московского князя, у нас ведь добро не в горле останавливается, а в памяти: оно
дымом не рассеется и глаз не закоптит.
— Ну-ка, старина, что-то сон не берет, — порасскажи-ка нам теперь о дворе вашего великого князя, — сказал Захарий. — О прошлых делах не так любопытно слушать, как о тех, с которыми время идет рядышком. Ты же о чем-то давича заговорил, будто иную весть не проглотишь. Небось, говори
смело, мы верные слуги московского князя, у нас ведь добро не в горле останавливается, а в памяти: оно
дымом не рассеется и глаз не закоптит.
Иду в незнаемый я путь,
Иду меж страха и надежды;
Мой взор угас, остыла грудь,
Не внемлет слух, сомкнуты вежды;
Лежу безгласен, недвижим,
Не слышу вашего рыданья
И от кадила синий
дымНе мне струит благоуханье.
Но, вечным сном пока я сплю,
Моя любовь не умирает,
И ею всех я вас
молю,
Пусть каждый за меня взывает:
Господь! В тот день, когда труба
Вострубит мира преставленье, —
Прими усопшего раба
В твои блаженные селенья.
— Нет
дыма без огня, — задумчиво
заметил Афанасий Афанасьевич.
Пьер видел, что впереди его был мост, и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он
заметил вчера, в
дыму что-то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут-то и было поле сражения.
Тот же, который объяснял движение паровоза относимым назад
дымом, очевидно поступил так:
заметив, что объяснение о колесах не дает причины, он взял первый попавшийся признак и, с своей стороны, выдал его за причину.
Давыдов, пламенный боец,
Он вихрем в бой кровавый;
Он в мире сча́стливый певец
Вина, любви и славы.
Кудашев скоком через ров
И лётом на стремнину;
Бросает взглядом Чернышёв
На
меч и гром дружину;
Орлов отважностью орёл;
И мчит грозу ударов
Сквозь
дым и огнь, по грудам тел,
В среду врагов Кайсаров.
Пьеру захотелось быть там, где были эти
дымы, эти блестящие штыки, это движенье, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер
замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в
дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1-й нумер с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2-й нумер трясущеюся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнушись на хобот, выбежал вперед, не
замечая генерала и выглядывая из-под маленькой ручки.